Куда уходит время?

1 текст Куда уходит время ? - А Шапавалов будет Старым Годом, - сказала на последнем уроке учительница 6-го «В» класса. Последним в расписании значилась «Этика». Что за урок такой вообще, "Этика"? Я старался занять парту подальше от доски, чтобы смотреть в окно на метель и на лампу, длинную синюю лампу, что мигала меж потолком и пухлым шкафом. Нам раздавали роли в новогоднем представлении. И я протянул руку за словами «Старого Года» одним из последних: фамилия моя была в конце списка . «Классуха», так дети называют классных руководителей, она же режиссер, носила огромные очки в роговой оправе и полосатое шерстяное платье. Одно. И летом и зимою она ходила в этом комплекте каждый день в школу. И когда была сердита - очки снимала, смотрела глазками маленькими - маленькими пристально . А когда была довольна, надевала очки , и глаза ее становились громадными и рассеянными. От того каждая эмоция на круглом её лице казалась взвинченной, карикатурной, готовой, упади очки на пол, разлететься птицами по школьным коридорам. Действие нашего спектакля проходило в лесу. Поэтому на долю большинства моих одноклассников выпало сыграть зверей: зайцев, медведей, лис, сов, волчат. На таких детских вечеринках я привык играть медведей. Густые брови, крупные щеки, и легкая природная дубоватость избавляли меня от обязанности что-то дополнительно изображать. Я был готов сыграть косолапого и в этот году, но в сценарий вошел под другой звездой. Кстати, было ещё одно исключение - шестиклассник, которому досталась необычная роль. Любимчик класса, футболист, красавчик, остряк играл в спектакле роль «Нового года». Дедом морозом же был учитель Трудов или по-простому «Трудовик». Слов у меня было немного. Как мне объяснили позже, в мою задачу входило быть прогнанным со спектакля. Все герои, включая каждого зверя, Деда Мороза и Нового Года в один момент громко должны были разом крикнуть: «Уходи Старый Год ! Уходи! Проходи Старый Год! Проходи!». И я, олицетворяя всё старое, ненужное, занесенное пылью времени, должен был схватится за голову, обойти «лес» кругом и уйти из актового зала вон. Я помню, как на репетициях заканчивался мой акт. Я хватался за голову, бежал по кругу под крики "животных" и добегал до двери. Там, у дверей, всё останавливалось. Спектакль замирал. Через секунды мы повторяли сценку заново или продолжали спектакль дальше. Во втором случае, я просто сидел на парте и смотрел, как движется процессия из зверей в хороводе, как развивается сюжет спектакля, но уже без меня. Я не помню негодований по поводу того, что я не входил в хоровод, ведь на репетициях я всегда был рядом. Родители мои знали, что я «Старый Год», но как выглядит «Старый Год» никто из старших не подозревал. Мое негодование росло. Все дети придут в костюмах на праздник, все будут ряжеными, а в чем приду я? Папа принёс мне бэйджик с работы и написал на нем аккуратным курсивом «Старый Год». Этот бэйджик и был весь мой наряд. Мама настояла на том, чтобы я одел красный свитер , на котором была вышита голова медведя : - Он нарядный, - заключила мама. И с этим утверждением было сложно поспорить. Стеснялся я чрезвычайно. Все пришли в разноцветных масках, c приклеенными хвостами и приколотыми ушами. Красавчик «Новый Год» пришел в костюме Санта-Клауса. Это было спорно. Потому что визуально Санта Клаус составлял конкуренцию настоящему Деду Морозу, Трудовику. Поэтому на Новый год быстро повесили табличку, типа моей, только побольше, с пояснением. Но ещё более спорным было мое появление. На сцену поднялся вот такой гражданин в красном свитере c медведем на груди и бэйджиком поверх, без хвоста, без накладных ушей и без грима. На первых рядах люди прочитали мой бэйджик . Остальные же зрители только из хода пьесы понимали, что на сцене моя фигура олицетворяет уходящее время. Смущение, которое я пережил на сцене, сыграло роль за меня – так, по видимому, и должен был выглядеть Старый Год: не подготовившимся, раскрасневшимся и стыдливым. В конце концов настал кульминационный момент - завершение акта. Все лесные звери, Новый Год и Дед Мороз разом, как один, громко закричали: «Уходи Старый Год! Уходи! Проходи Старый Год ! Проходи!». Схватившись за голову, красный, я бежал по огромному актовому залу и видел только смазанные лица зверей и зрителей. Сделав круг, я подбежал к белым высоким дверям. Поднял глаза к ним и через секунду, хлопнув, выпал вон. Следующая секунда до сих пор, как явь стоит перед глазами. После хлопка я попал в пустой, длинный, темный коридор. За дверью шумел праздник. Он шел своим ходом. Я прислушался. Вот кажется сейчас звери берутся за руки и начинают вести хоровод. Да. А как же я ? На репетициях я всегда бежал до самой двери, но никогда не выходил за её пределы. И с режиссером, женщиной в огромных очках, мы так и не обговорили заранее, что будет со мною, когда я выйду. Думаю, я оглянулся c фирменным выражением лица, какое бывает у Била Мюррея, почти во всех его картинах. Коридор был черно-синий, холодный, бесконечный. По нему гулял сквозняк и насвистывал. Я пошел вглубь. Наверное, только для меня эта пьеса и была поставлена. Теперь я знал, как и куда уходит время. В глубине коридора, я сел на широкий подоконник. Тот был с историей, за которую покрыт был краской раз десять. Там где краска вздувалась и лопалась подоконник слоился, демонстрируя срез собственных «горных пород», образованных стараниями маляров и ходом времени. Я повел рукой по трещинам. За окном мела метель. Года два прошло. Помню, на улице было тепло и случились выходные – то ли праздники, то ли каникулы. В школу было не надо, но почему-то меня и двух моих одноклассников обязали зайти домой к режиссерше в больших очках. Жила она в частном секторе и мы долго не могли найти ее дом. Учительницу я не любил. И думал, что она меня совсем не любит. Снаружи дом был низеньким, невзрачным. Она открыла нам в своем вечном полосатом платье. Но очков на лице мы не увидели. Я было напрягся - без очков ведь примета плохая. Но учительница была очень приветлива, сказать стоит больше - нежна, как с детьми своими. Позволив нам погулять по саду, который был аккуратно убран, благоухал и звал цветами, она побежала в дом. И вскоре вернулась с душистым чаем и большой вазой. Там в вазе был зефир. Вот на этом зефире я хочу остановиться поподробнее. Зефир был особо хорош, белого и розового цвета, свежий-свежий, кажется Таганрогский, нежный, как летящие облака над нами и вкусным, как мечта. Мне зефир очень понравился. Кажется, это заметила учительница. Она попросила не стесняться и угощаться вдоволь. Мы съели весь, что был у нее в доме. Прощаясь с ней я простил ей «Этику», пустой холодный коридор и праздник без меня. Этот пустой коридор заполнил цветущий сад у низкого дома и сладкие розовые и белые облака. Спустя лет десять в городском кафетерии, который любят у нас без исключения все, ко мне подсел городской сумасшедший. Он предложил мне газету. Я протянул пять рублей, но газету брать не стал. После чего, сумасшедший наклонился ко мне и шёпотом спросил : - А зима ушла ? - Зима ушла, - постарался ответить я своим самым трезвым голосом, кивнув на гулявший за окнами Март. - А куда зима ушла ? - спросил сумасшедший . Я был смущен вопросом и нашелся не сразу. Помявшись я почему-то ответил: - На смену весне. - Нет, - не унимался сумасшедший и стал повторять, как попугай всё тише и быстрее: - Куда ушла зима? Куда ушла зима? Куда ушла зима? Я не выдержал. Проглотив, что оставалось на столе, я быстро собрался и вышел из кафе. Не хотел пугать его. Чтобы стало с ним, узнай он, что зима сейчас в холодном длинном коридоре?! http://shapovalov.livejournal.com/293529.html